В Москве няня судится за право усыновить ребенка, сданного матерью в интернат
Бывшая няня Татьяна Калентьева больше четырех лет пытается добиться права хотя бы видеться с ребенком, которого воспитывала 7 лет.
«ЛИШНИЙ» РЕБЕНОК
Итак, в 2013 году москвичка Елена Загорная (имена мамы и детей изменены) наняла приехавшую на заработки из Татарстана женщину для ухода за своим новорожденным сыном. Калентьева и мальчик жили в отдельной квартире на Ленинградском проспекте. Мама объяснила, что у мальчика есть сестренка, двойняшка.
— Примерно через месяц Лена мне рассказала, что детей ей родила суррогатная мама, — вспоминает Татьяна. — С ее слов, она очень хотела именно девочку, а ей отдали двух детей. Хотя мальчик в ее планы не входил. И она мне, представляете, говорит: «А ты не хочешь забрать этого ребенка насовсем? Он мне не нужен».
Пенсионерка Калентьева на тот момент отказалась. Вскоре Елена предложила ей вернуться домой в Набережные Челны, прихватив с собой «на время» и маленького Гришу. Для этого она даже доверенность оформила. Она продолжала оплачивать услуги няни, только та теперь жила с ребенком в другом городе.
— Я вам клянусь: Лена никогда за это время ребенку не звонила, а когда я ей отправляла его фотографии, отвечала коротко: «Спасибо». Никаких эмоций! Я понимала, что мальчик ей не нужен. В какой-то момент он меня начал называть «мамой», хотя я ему говорила, что в Москве у него есть мама и сестра. А он не понимал: «Я ведь их никогда не видел!»
В 2020-м Елена потребовала, чтобы Калентьева привезла Гришу в Москву — подошло время записывать его в школу. К тому времени женщина уже окончательно поняла, что этот несчастный мальчик маме не нужен и попыталась его отстоять, челнинская опека даже отправила в Москву иск о лишении родительских прав, но сделала это с нарушениями и бумагу отклонили. Гришу передали маме. Но в семью его так и не взяли. Вот уже четыре года ребенок живет в частной школе с пансионом. Домой его забирают только по выходным, и то далеко не всегда. Татьяна Калентьева судится за право видеться с ребенком раз в три месяца. Когда Гришу забирали, он плакал и просил, чтобы «мама», воспитавшая его женщина, его не бросала. Няня говорит, что не может предать ребенка, поэтому и бьется за него.
Но тут возникает вопрос: а откуда у Елены вообще взялся Гриша?
Татьяна Калентьева вспоминает:
— В какой-то момент у нас с Леной сложились доверительные отношения. Она узнала, что я еще и массажистка, начала привозить ко мне на сеансы и маленькую дочь, и сама просила сделать ей массаж. Так вот. Сначала она рассказала мне эту историю про сурмаму, которая, мол, родила не дочку, как заказывали, а сразу двоих. Потом сказала, что при этом она на несколько дней ложилась в роддом и уже там ей передали детей. Я видела документы, в которых был написан номер роддома (его женщина не запомнила ). Удивило, что документ был выдан только на детей, родители там не были вписаны. А еще Елена говорила, будто по бумагам она родила детей сама, через кесарево сечение. Но я ведь несколько раз делала ей массаж. Я могу поклясться, что шрамов от кесарева у Лены нет!
С документами, кстати, большие странности.
Несчастного мальчика — настолько он был маме не нужен — даже в документы не вписали!
Также в судах всплыло свидетельство о браке Елены Загорной, который был заключен за год до рождения детей. В графе «муж» значится некий гражданин Египта по имени Мохаммед. Калентьева говорит, что несколько раз видела мужчину Елены — это был пожилой француз по имени Роже. При этом в свидетельстве о рождении Гриши его отчество «Алексеевич». У Елены — «Алексеевна». Будто отчество записали от деда, как в фильме «Москва слезам не верит».
ЗАГАДКА С ДНК
Почему у Елены такие разные версии о рождении детей? То ли их родила суррогатная мама, то ли женщина все же лежала в роддоме? Почему она говорила про кесарево сечение, которого не было?
Просто вспомнилось… В Москве расследуют уголовное дело, по которому проходят обвиняемыми многодетные мамы Юлия Логинова и Наталья Патока. По версии следствия, они поставили на поток торговлю новорожденными детьми. Малышей брали у мамаш, которым они не нужны. А процесс легализации был устроен так. «Покупательница» (как минимум в одном эпизоде ею была и сама Логинова) ложилась в частный роддом и по документам на нее записывали чужого ребенка. Будто она сама его и родила.
Татьяна Калентьева показывает сообщение, которое Елена прислала ей в 2020 году, когда мальчик еще жил в Челнах: «Мы с Роже хотим свозить Гришу и Аню сдать ДНК на родство брата и сестры. Нам надо знать точно, родные они или нет».
Это как? То есть, Елена сомневалась, что оказавшиеся у нее дети — родственники? Но ведь если с суррогатной матерью был заключен договор и все делалось через легальную клинику, таких вопросов не могло быть.
Мы пытались связаться с Еленой. Пару лет назад она жила с дочкой в квартире неподалеку от метро Октябрьская. Дом дорогой, сталинский, с высокими потолками. Цены на двушки — 25-30 млн. Звоню в дверь. Никто не отвечает.
Еду в «пансион», где живет и учится Гриша. Впрочем, это только звучит красиво — частная школа «Русский Гарвард». Тяжелая металлическая дверь. Посторонних не пускают. Впрочем, я заранее прозвонила в школу под видом интересующегося родителя, чтобы оценить бюджет пребывания здесь мальчика.
— Четвертый класс? Обучение стоит 52 тысячи рублей в месяц, — сообщила мне по телефону сотрудница школы. — Но если на собеседовании ваш ребенок покажет хорошие знания, вам могут снизить оплату до 42,2 тысяч. Проживание тоже возможно. Это еще 16 тысяч в месяц.
Итого ежемесячно около 60-70 тысяч со всеми расходами. Столько платит Елена, чтобы держать сына подальше от дома…
МНЕНИЕ СПЕЦИАЛИСТА
— Биологическая мать точно врет, — считает врач гинеколог-репродуктолог высшей категории Ольга Крохалева. — Если для нее рожала суррогатная мать, у биологических родителей всегда спрашивают, сколько переносят эмбрионов. Без их согласия два вместо одного не подсадят. Так же и без согласия сурмамы выносить двоих второй эмбрион не подсадят. Кроме того, если пара хотела именно девочку, современные технологии позволяют заранее провести тестирование и выбрать здоровый эмбрион нужного пола.
— Могло быть так, что подсадили один эмбрион, а детей родилось двое?
— Бывает, что эмбрион в полости матки самопроизвольно делится пополам. И тогда получаются абсолютно одинаковые однояйцевые близнецы. Дальше беременность протекает нормально, «лишний» эмбрион не удаляют. Но только однояйцевые близнецы не могут быть разнополыми, как в этой истории. И они всегда похожи друг на друга, как две капли воды.
— В вашей практике были случаи, когда у «заказчиков» и сурмам, родивших двойню, были проблемы из-за количества или пола детей?
— Была история, когда генетические родители оказались недовольны «качеством» работы сурмамы, как они это назвали. Там были преждевременные роды, что нередко бывает при вынашивании двойни. Детки родились не с экстремально низким весом, их жизни ничего не угрожало. Но «заказчики» сказали: ой, что-то они какие-то некрасивые, они нам не нравятся. Пара заявила, что сурмама не оправдала их ожиданий и заплатили только половину гонорара. Хотя детей они забрали. Чем закончилась та история в суде, я не знаю.
Ближайшее заседание по иску Татьяны Калентьевой состоится в Мосгорсуде 22 октября.
Источник: kp.ru
Александр Рогоза